Поцелуй смерти [Litres] - Лорел Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я свою работу делаю хорошо, – сказал Ларри.
Слова прозвучали тихо, но попали в тот странный момент тишины, что бывает в набитых народом помещениях. Все одновременно замолкают, и вдруг становится слышной всем чья-то последняя фраза.
– Я не сказал, что это не так, – ответил Брайс, но отошел от Ларри. Ларри вспыхнул, но не от смущения – это был гнев.
– Я знаю свое дело!
Лицо у Брайса было серьезным, почти печальным, но я думаю, только мы это видели. Он снова надел на лицо улыбку, повернулся к Ларри посреди все еще тихой комнаты.
– Повторю свои слова, маршал Киркланд: я ничего иного не говорил.
– Не дай ей сделать из тебя убийцу.
Вот так. Наша семейная вражда, моя и Ларри, стала достоянием широкой общественности. Тишина повисла такая густая, хоть на хлеб мажь, только кто его есть станет. Все обратились в слух – потому что каждый любит сплетни, даже если он коп.
– Когда я последний раз заглядывал в должностную инструкцию, Киркланд, там было написано, что мы истребляем монстров. Что делает нас убийцами – законопослушными и все такое, но нам полагается убивать, маршал Киркланд. В этом состоит наша работа.
– Не надо учить меня моей работе, – сказал Ларри сдавленным голосом.
Брайс улыбнулся чуть шире, провел рукой по отлично постриженным волосам – жест застенчивости. Вид у него сразу стал безобидный и очень располагающий. Интересно, нарочно было сделано, или просто привычка такая.
– Конечно, не мне бы говорить, но у Блейк самый большой счет убитых из всех маршалов нашей службы. Я знаю, что любой сотрудник из тех, с кем я говорил, взял бы ее с собой в бой для поддержки. Даже те, кто яростно ненавидит ее за ее личную жизнь, хотели бы в перестрелке иметь ее напарником, они верят, что она им сохранит жизнь. Если это не высочайшая оценка профессионала профессионалами, то я не знаю, какова она должна быть.
Последуй Ларри мужскому и коповскому неписаным кодексам, он бы на этом остановился, но частично проблема в том и состояла, что Ларри неписаным правилам не следует.
– Ты пытаешься сказать, что мне люди в бою не доверяют?
– Я пытаюсь всего лишь пойти поесть с двумя коллегами, а все остальное вы додумываете, а не я говорю. Я всего лишь дал высокую оценку маршалу Блейк. О вас я вообще ничего не говорил.
Брайс продолжал слегка улыбаться, типа «извините-мэм-мою-неотесанность», но что-то ощущалось в нем более жесткое, какая-то стальная основа под внешностью симпатичного хорошего парня.
– Пошли, Брайс, я с голоду помираю, – сказал Зебровски.
Брайс повернулся к нему, и снова была эта улыбка, но в глазах что-то большее. Он не против был бы уклониться от этой беседы с Ларри, но если не получится, он ее доведет до конца. И по этому выражению глаз я поняла, что самое время Ларри заткнуться, пока он окончательно не разрушил возможность для себя и Брайса быть друзьями. Врагами они не станут, но если Ларри будет нажимать, они всегда останутся лишь коллегами по работе – с неприязнью друг к другу.
Брайс зашагал к нам, и Ларри его не удерживал, но жестко глянул на меня. На меня, а не в спину уходящего человека. Ну почему всегда и во всем виновата я?
Брайс поравнялся с нами и прошел мимо, тихо сказав:
– Давайте пойдем, пока Киркланд не сказал ничего такого, о чем я потом пожалею.
И мы ушли втроем – Брайс, Зебровски и я.
Глава четырнадцатая
Когда мы сели в мой джип, Зебровски рядом со мной, Брайс на заднем сиденье, я сказала:
– Я, конечно, польщена твоим выступлением в мою защиту, но что случилось, Брайс?
– Спасибо, Блейк и Зебровски, что не сказали, дескать, понятия не имеете, что он там несет, и не собирались никуда с ним обедать.
Зебровски повернулся, насколько позволял страховочный ремень:
– Всегда пожалуйста. После того, как ты поставил на место Киркланда, ты желанный гость в нашей компании, но почему тебе так нужно было ехать обедать именно с нами? В смысле, я понимаю, что мы жуть до чего обаятельны, но при всех этих приглашениях, которые ты получил на ужин и не только, почему именно мы?
Я глянула в полутьму салона, успела заметить, что Брайс улыбается. Он наклонился в пространство между сиденьями, и я поняла, что он не пристегнут.
– Пристегнись, – сказала я.
– Чего?
– Ремень застегни. Я в этом смысле фанатик.
– Отсюда трудно разговаривать.
– Могу сейчас развернуть машину.
– Она не шутит? – спросил Брайс.
– Нет, – ответил Зебровски.
Брайс поморщился, но сдвинулся назад и пристегнулся ремнем.
– Так лучше?
– Я тоже предпочла бы видеть твое лицо при разговоре, но моя мать погибла в автокатастрофе, и мне со страховочными ремнями лучше.
– Сочувствую.
– Это было давно, – ответила я, вливаясь в поток.
– Это не значит, что горе перестало быть горем.
Я посмотрела на него в зеркало заднего вида и встретила его взгляд, будто он знал, что я посмотрю. Я снова стала глядеть на дорогу.
– У тебя кто-то умер?
– Да.
Он ответил тихо, и интонация не предполагала развития темы.
Я тоже не стала, но поняла, что его утрата гораздо более свежая. Через десять-двадцать лет о ней говорить намного проще.
– Так как получилось, что ты именно нас выбрал пообедать вместе? – спросил Зебровски.
Мужские правила: мы перешли к обсуждению чего-то менее болезненного. У девушек правила иные: там продолжают ковырять больное место. У парней не так.
– Ну, прежде всего, то, что я сказал. Даже те, кто не одобряют твой стиль жизни, взяли бы в помощь тебя, а не Киркланда или кого-нибудь другого. Между собой они говорят, что ты плохо делаешь, когда трахаешься с вампирами и леопардами, но в бою твоя любящая кровососов и мохнато-траханная тушка лучше кого угодно другого.
– Так и сказали – «мохнато-траханная»?
Он рассмеялся:
– Не совсем так.
– Значит, ты хочешь научиться у Аниты путям силы? – спросил Зебровски.
– Вроде того.
– У тебя в еде есть предпочтения?
– Я восемь лет на этой работе.
– В смысле, рад любой возможности сесть и поесть горячее, что бы ни дали?
– Так точно, мэм.
Я беглым взглядом отметила его кривую ухмылку в зеркале и снова стала смотреть на дорогу.
– Поехали к «Джимми», – предложил Зебровски.
– Вполне, – кивнула я.
На следующем светофоре я свернула, и мы оказались на месте. Найдя, куда приткнуться, я припарковалась, выключила мотор и расстегнула ремень. Остальные последовали моему примеру.
– Можем минутку поговорить в машине? – спросил Брайс.
Мы с Зебровски переглянулись, кивнули и повернулись на сиденье, чтобы лучше его видеть. Я подумала, что сейчас мы узнаем, как оказались спутниками Брайса на ужине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});